Ну, где тут записывают в элиту? Меня запишите. Разговоры об элите нужны для того, чтобы тех, кто говорит о состоянии элиты, и считали элитой. Разговоры об элите — своеобразный блеф, замещение реальной интеллектуальной деятельности.

Ноющая самопрезентация элиты — нечто вроде орденов Брежнева. Именно тогда, когда исчезает содержание властной деятельности, появляется огромный спрос на избранность, отличие от других.

Может элита это просто известные люди? Кипа журналов и газет, проводящих исследование самых успешных людей взахлеб рассказывают про «жизнь удалась». «Корреспондент» в этом сильно отличился. Дескать, — вот успешные люди. А что значит успешные? Они строили свой дерзкий персональный проект, столкнулись с уникальными преградами со стороны общества, но выстояли, победили и доказали свой успех? Ой, что-то не припомню. Они были известны по разнарядке, при любой власти, при любой политике, ни с кем они не сражались, они ждали своего часа, они подстраивались под реальность… Так может это и не успех вовсе?

Зачем функциональное место медиа-реальности, которое обеспечивает известность человека, называть успехом? А затем, чтобы не задавать глупых вопросов, а что же есть успех на самом деле. Успешность медиа-образа не является отнюдь успешностью жизненного проекта его носителя. Находясь ежечасно в медиа-реальности, сильно к тому же цензурируемой, принимая известность за успех, мы оказываемся перед лицом медиа-образа, а не перед лицом личности.

Один известный тележурналист считается успешным. С чего это вдруг? На его место найдется десяток людей, которые будут делать это лучше, но могут оказаться бескомпромиссными, и тогда не удержатся на его месте. То есть, успех – это профессионализм плюс приспособленчество? То есть это мы называем успехом? А как же быть с неприспобленцами? То есть их персональный проект не может быть успешным? А что вообще можно знать об их персональном проекте в обществе тотальной цензуры?

По-настоящему успешный человек из известных в стране только один — Верка Сердючка (Андрей Данилко). Он послал далеко и на долго все нормы и правила снобистствующего вкуса, он переборол пренебрежительное отношение к своему избыточно народному искусству. Он делает песни в телепроектах наряду с другими авторами, которые в отличие от песен других авторов становятся популярными. Он открыто говорит народным языком, переодевается в женщину и не слывет «гомиком». Его приглашают, его цитируют, его изучают.

А в чем успех тележурналиста, ведущего монологичные телепередачи, пиная оппонентов, которые не могут ответить не то что в его телепередаче, но и в других телепередачах? В чем успех тележурналиста, которому благодаря конформизму и лести власти удается удерживаться в медиа-пространстве?

Успешный медиа-образ, формируемый в целях, которые зачастую не принадлежат самому его носителю, — еще не успех его носителя. Народ быстро забывает известных. Есть только одно правило успеха — создание масштабной драматургии личностного противостояния общественным традициям и нормам и победа в этом противостоянии, которая бы имела исторический резонанс.

Известность — еще не успех. Место в медиа-реальности  — еще не успех. Попытка замещения успеха известностью — контрпродуктивна. Это расчет на краткосрочную перспективу. Элитарность как известность — это блеф.

Обществу интеллигенции, переродившейся в пролетариат интеллектуального труда, остается только блефовать. Блефующая элита, скармливающая рейтинги своей известности остальному населению и ведущая дискуссии о неспособности выполнить свою миссию, — это попытка не говорить о чем-либо по большому счету.

Элита — провокация

Отсутствие элиты, говорят, катастрофа. Давайте срочно создавать элиту. А мы готовы? Элита — это вызов. Элита — провокация для своей нации и для чужих. Единственный способ сегодня создавать элиту — это, для начала, смех и издевка над самими собой. Может, проверим? Давайте поговорим очень жестко, в провокационной манере.

Все уже внутренне согласились с тем, что в отличие от «либеральной империи» в России, Украина создает «либеральную окраину». Но «элита» еще не пришла к единому мнению, окраиной чего должна являться Украина — Европы или России. Все уже согласны, что если долго стоят в раскоряку, то неминуемо поставят раком, но поменять позу еще не решились.

Разговоры об элите в Украине – это способ публичной демонстрации «садо-мазохистского извращения» и следующей за этим «мастурбации без эрекции». То есть разговор идет приблизительно так: «мы импотенты, потому, что не можем отстранить от власти кастратов. Но поскольку мы осознаем, что мы импотенты, и представляем, как бы мы могли отыметь кастратов, то само это обстоятельство позволяет нам думать, что какая-то потенция у нас все же есть».

Мы долго соблазняли всех мужиков — и США, и Россию, и Европу. Мужики собрались, мы в известной позе. Теперь только решить надо, всем сразу будем отдаваться или по очереди. Первой пристроилась Россия. «Караул», — закричали тут некоторые «импотенты», — «Украину имеют!». «Так ей нравится!» — говорят в России. «В общем, ничего, но слишком грубо. Нельзя ли понежнее как-нибудь…» — заявляют кастраты. «Да, пожалуйста! Вам куда понежнее — в Тузлу или еще ниже?» — говорят в России. Кастраты и импотенты призадумались, и снова заговорили о национальной элите.

Элита, типа, имеет миссию. Ее остальное общество кормит, поит, закрывает глаза на ее воровство с одной целью — чтобы она заботилась о благе этого самого общества, спасала его в кризисных ситуациях. Поэтому нынче безмолвствующему большинству можно бы и счет предъявить: это чего же вы творите, бездельники? Мы вас кормим, поим, к наркоте не придираемся, несовершеннолетних пользовать разрешаем, даже статью о мужеложстве отменили — все для вас. А вы что? Страну имеют по полной программе. А вы нам разговоры про элиту скармливаете. Или публичное харакири — или лишим вас звания элитных камикадзе.

Имеем ли мы элиту, если ее имеют другие элиты, вот в чем вопрос? Чтобы тебя считали мужиком, нужно хоть раз мужское достоинство показать. Элита суть использование потенции, а не разговор о причинах импотенции. Провокация российской элиты — это демонстрация мужской силы, провокация украинской — виляние бедрами. И то и другое — провокация. Но в одном случае это месседж: «Я тебя возьму», а в другом случае – месседж: «Возьми меня».

Украинская элита не доказала свое право на самоопределение ее нации. Она предпочла разграбить страну, сдать ее другим странам, предать ее интересы по отношению к остальному миру. Конфликт вокруг Тузлы — это провокация со стороны российской элиты, адресованная украинской элите. И когда россияне говорят, что нас нет, потому что мы не можем адекватно ответить, они правы. В этом смысле наша нация до сих пор не имеет права на существование.

А если так, то историческая миссия украинской элиты — в кровавой войне доказать, что она элита. Не будет крови — не будет элиты. Нечего тешить себя иллюзией про миролюбивость украинского народа. Все остальные способы слезных убеждений и дискуссий для истории — не аргумент. Москва слезам не верит, Москва кровушки жаждет…