Просвещение для культурного прорыва
Сергей Дацюк
12.07.2004

Сегодня мы переживаем начало третьего периода мирового просвещения, когда должны будут родиться принципиально новые культурные смысловые образы. И основной средой восстановления культурного равновесия будет не религия и не наука с искусством — а инфраструктуры трансляции смыслов. Управляя этими инфраструктурами, можно будет управлять и просвещением

Сегодняшняя украинская элита, отягощенная родовым мышлением, не воспринимает адекватно тех вызовов, которые брошены и самому государству, и его гражданам. Эти вызовы кое-как осмысляются немногочисленными обладателями социального мышления. Однако социальное и родовое мышление в нашей стране являются антагонистами. Родовое мышление не признает мышление социальное. А социальное – не способно к позитивному сотрудничеству с родовым, не изменяя его.

В родовом мышлении миф, а не теория, является способом постижения мира – без аргументов и концепций. А заключаемый между мифами компромисс обретает силу закона. Например, миф об одном подходе к политическому устройству общества соперничает с мифом о другом без теоретических обоснований и публичных обсуждений, а компромисс между политическими силами по этому поводу возводится в закон.

Любые преобразования должны начинаться с просвещения. Традиционно просвещение понимается как монологичная трансляция одних смыслов и подавление ими других. Мы же будем рассматривать просвещение как обмен смыслами разных частей общества, как взаимодействие разных типов мышления. Поэтому попытаемся рассматривать позитивный и негативный подходы просвещения как взаимосвязанные, соседствующие и соперничающие друг с другом.

Ситуация разрыва

Основной разрыв, который формирует сегодняшнюю ситуацию в Украине — это разрыв между доминирующим у нынешнего поколения элиты родовым мышлением и глобальным уровнем вызовов, которые оно вынуждено осмыслять: вызовов внутри страны, транснациональных и глобальных.

Другой важный разрыв проходит между выживанием и развитием. Развитие не является ценностью для нашей страны. Ценностью является выживание. Это позитивная ценность, когда происходит война, гнет или экспансия других культур. Но она становится негативной ценностью, когда приходится конкурировать с другими странами, которые развиваются. Страна, которая вечно выживает, не может конкурировать с теми, которые развиваются.

Третий разрыв — между доминирующим материальным потреблением и ограниченным духовным производством. Либерализм для нашей страны стал не только крахом советской коллективности, но и крахом советской духовности. Пространства коллективного взаимодействия и духовной деятельности, свойственные либерализму, до сих пор не освоены.

Проблема состоит в том, что части общества, формируемые тремя разрывами, не признают смыслы деятельности друг друга: представители родового мышления воюют с представителями социального мышления, представители ценностей материального потребления воюют с представителями ценностей духовного производства, носители идеи развития воюют с теми, кто выживает. И никто не может победить в этих войнах.

Родовое мышление во главу угла ставит свой род. Все, что полезно роду, морально. Фукуяма в одной из своих книг приводит базовый этический принцип таких стран — «если вы не воруете у государства, вы воруете у семьи». Такова родовая этика.

Для Украины различие между днепропетровскими, львовскими и донецкими родами в родовом мышлении очень важны, однако, с точки зрения стоящих перед нами вызовов, это один и тот же ограниченный тип мышления.

Родовое мышление редко способно вырабатывать стратегии совместного проживания с другими родами, так как непреодолимым препятствием является распределение собственности и различие типов субкультуры, по отношению к чему стороны выказывают нетерпимость. То есть элита, политика, развитие и стратегия противостоят родовому мышлению и отторгаются им.

Выживание тормозит любые процессы развития. Родовое мышление понимает и приемлет экономический рост. Развитие и тем более культурный прорыв — не является сферой притязания родового мышления. Мы обречены на экономический рост, но пока не способны ни к развитию, ни к культурному прорыву.

Форма социальной организованности родового мышления сегодня — клан. Организация кланов по партийно-корпоративному признаку не меняет тип мышления, а делает столкновение между родами-кланами более масштабным и разрушительным для общества. Особенно внутри родовой этики — кумовства, взяточничества, воровства, двойной морали.

В либеральном обществе одна его часть имеет сильный мотив к материальному обогащению, а другая — занята духовным производством и мотивирована на неутилитарное обогащение. И обе эти части живут в уважении к ценностям друг друга и в непосредственной поддержке деятельности друг друга. Одна часть питает другую смыслами и знаниями, другая – обеспечивает высокий материальный уровень первой.

В родовом мышлении все не так. Быстро обогатившиеся как бы мстят носителям духовных ценностей за отсутствие у них высоких материальных потребностей. Унижение одних порождает желание реванша «отнять и разделить» или «уничтожить» других, тех, кто несправедливо нажил собственность. Носители духовных ценностей оказались маргиналами. Но точно такими же маргиналами оказались и носители потребительских материальных ценностей — никто не верит в справедливость их способов обретения собственности.

Негативный подход просвещения

Ключевой проблемой в негативном подходе просвещения является неспособность представителей старой управленческой и интеллектуальной элиты к изменениям: ценностным, образовательным, организационным. Мало того, в свой искривленный мир они вовлекают новое поколение элиты. Их этика и мелкомасштабность притязаний, как инфекция, может передаваться от одного поколения элиты к другому. Поэтому вертикальная мобильность элит не решает проблему.

В силу этой ситуации можно выделить условные поколения национальной элиты и их роль в возможном процессе просвещения. Старое поколение элиты, которое у власти (50 и больше лет), новое поколение элиты (30–40 лет), которое готово его сменить у власти, молодое поколение элиты (10–20 лет), которое только подготавливается представителями старого и нового поколений, и которое идет следом за ними.

В настоящее время ситуация выглядит следующим образом: старое поколение элиты, среди которого большинство представителей власти, связанных с крупным бизнесом, имеет отрицательную этическую систему, порождающую неравновесие культуры. Эта этическая система построена не просто на доминировании потребительских материальных смыслообразов над духовными, но представляет собой самую грубую и примитивную форму этого явления. В ней сосредоточено все: двойные моральные стандарты (декларативная общественная польза и реальная нацеленность на индивидуальную выгоду), разрыв между собственным представлением о себе и представлениями других о них, продажность, культ силы, мелкомасштабность притязаний.

Следующее новое поколение, среди которых много представителей мелкого и среднего бизнеса, имеет несколько иную этическую систему ценностей. Ей присущи равновесная мощность и привлекательность материальных и духовных смыслообразов, корпоративные моральные стандарты (то есть не индивидуальная, а корпоративная выгода), более адекватное представление о себе, подкрепленное реальным корпоративным лидерством, меньший уровень продажности (участие в системе коррупции является вынужденными правилами игры), корпоративная преданность, культ здоровья и интересного досуга. Корпоративная выгода как принцип второго поколения конечно лучше, чем индивидуальная выгода и декларативная общественная выгода первого поколения, но это еще не действительный общественный интерес.

Третье поколение, собственно молодежь, ощущает на себе сильное влияние доминирования потребительских стандартов над духовными, которую несут СМИ, Интернет и голливудские фильмы. Однако здесь уже нет двойных стандартов, которые присущи старому и частично новому поколению.

Взаимодействие элит и предопределяет долговременные результаты взаимного просвещения. Инновации в любой стране осуществляются молодой элитой. Прорыв осуществляется молодой и старой элитой совместно. Это происходит по той причине, что ресурсы всегда есть у старого поколения, а идеи — у нового поколения. И прорыв может состояться только тогда, когда два поколения элиты объединятся. Что же происходи у нас?

Новое поколение элиты нынче пишет речи и статьи, консультирует и пытается образовывать старое. Но уже более десяти лет это не является социально эффективным. Внутри имеющихся этических ценностей старого поколения оно не способно выйти за пределы своих мелкомасштабных целей. Поколению старых управленцев можно продать что угодно — кроме долгосрочных стратегий. Схемы «дерибана» нужны, а долгосрочные стратегии нет. Любые документы с надписью «Стратегия» для них не более чем пиар — тексты для разговоров в пользу бедных.

Преемственность сегодня отвергается обществом не по каким-то политическим (сохранение политического влияния нескольких кланов) или экономическим (сохранение крупных собственников), а именно по моральным критериям. Общество заинтересовано в том, чтобы состоялся разрыв преемственности между старым и новым поколениями элиты, имеющими разные этические ценности.

Можно, конечно, сохранить сотрудничество между представителями различных поколений элиты. Но лишь на основе публичности действий, долгосрочности стратегий, теоретичности подхода — вот составляющие плодотворного сотрудничества.

Позитивный подход просвещения

Базовым является переход от выживания к развитию и от развития к культурному прорыву. Развитие должно пониматься не как подавление предыдущих форм существования, а как сосуществование с ними, увеличение многообразия, а не однообразное следование какому-либо образцу, будь то российский, европейский или какой-либо еще.

Просвещение чаще связывают со знаниями, а не со смыслами. В отличие от предыдущих процессов просвещения, когда формировались инфраструктуры передачи знаний, сегодня это технологизировано культурой. Поэтому просвещение может иметь мало заметные ранее характеристики — создание новых положительных этик родового мышления, поиск новых смыслов развития.

Украину не устраивает этика родового мышления, но не само родовое мышление как таковое. То, что нам сегодня мешает, может нам также и помочь. Запад не вполне прав, призывая нас отказаться от родового мышления в пользу социального. Наше просвещение должно основываться на взаимодействии родового и социального мышления, разделяя их сферы компетенции, и подводя их к признанию смыслов друг друга.

Традиционно просвещение — это технология восстановления равновесия культуры в ситуации значительного доминирования привлекательности и мощности материальных потребительских смыслообразов над духовными смыслообразами. Но это как раз и может быть вписано в родовое мышление.

Необходимо отметить, что мир Запада постепенно утрачивает смысл жизнедеятельности как продолжения рода. Попросту говоря, западный мир в измерении рода вымирает и замещается представителями других культур, где родовое мышление является доминирующим. При всем его технологическом могуществе, западный мир может получить поражение именно в экзистенциальном плане — то есть вымрет физически, победив при этом во всех военных конфликтах и технологически опередив всех. Если же мы при этом сохраним родовое мышление и научим его сотрудничать с социальным мышлением, мы получим колоссальное преимущество перед западным миром в экзистенциальном смысле.

Отказ от продолжения рода связан с доминированием ценностей потребления над ценностью продолжения рода: зачем заводить детей, когда высокий уровень медицины, технологий отдыха и развлечений дают возможность получать столько удовольствий от жизни в любом возрасте?

Родовое мышление с позитивной социальной этикой способно вернуть внимание общества к семье. Порождающая семью идеология – любовь – практически умерла. Она превратилась в брачный договор. Суть просвещения состоит в создании новой идеологии семьи.

Еще одна проблема заключается в том, что высшее образование сегодня вытесняет сферу жизнедеятельности на периферию, заменяя ее идеальными представлениями об интеллектуальной деятельности, как самодостаточной. Просвещение же должно поставить задачу включения сферы жизнедеятельности в набор жизненных стратегий интеллектуальной деятельности — это сложная, но выполнимая задача.

Нравится это нам или нет, государство больше не является формой обитания социального мышления. В мире происходят процессы, при которых государство все больше и больше передает свои функции на надгосударственный уровень (ВТО, НАТО и т.д.) и на микроуровень сообществ и общин, то есть на уровень общественного самоуправления. В этом процессе родовое мышление может сыграть важную роль, формируя самоуправление как микроуровень, замещающий государство в тех или иных его функциях.

Все больше и больше род самоустраняется от процесса школьного образования, а государство пытается его содержательно контролировать. Если мы пойдем по пути широчайшем вовлечения местного самоуправления (рода, семей) в процесс содержательно формирования школьного образования, и одновременного уменьшения здесь роли государства, мы получим колоссальный ресурс развития.

И еще. Просвещение, основанное на слабых духовных культурных образах, не может конкурировать с развитой инфраструктурой трансляции материальных культурных образов — например, через кинематограф, телевидение или Интернет. Однако родовой мир в отличие от социального представляет собой параллельную инфраструктуру производства и обмена смыслами, которая может противостоять любым технологиям, если возьмет процесс смыслообразования на себя.

Возможен ли культурный прорыв?

Мыслительная ошибка некоторых аналитиков просвещения состоит в том, что они полагают два этапа — догоняющий и опережающий. Они исходят из того, что на первом этапе просвещения нам необходимо поменять ценности, а уже на втором производить новые смыслы. Специфика же культуры состоит в том, что это один и тот же этап. В одно и то же время можно производить этическую революцию, проектировать экономический и инфраструктурный прорыв и создавать новые смыслообразы для культурной экспансии вовне.

Так, например, действуют французы, и их опыт должен быть тщательно изучен. И начинать можно с пересмотра подходов к преподаванию истории, например, труды школы «Анналов» нужно перевести целиком. Также необходимо менять наши подходы в области регулирования инфраструктур трансляции смыслов — мы должны управлять процессами смыслообразования. Все смыслы, проникающие в нашу культуру контрабандой, должны подвергаться повторному осмыслению школьным и высшим образованием, СМИ, наукой и искусством.

Нам нужны не СМИ с аналитикой политических интриг, а СМИ как рынок идей. Нам нужна массовая коммуникация, и телевидение как ее посредник, а не как средство агитации и пропаганды интересов собственников. В политике нам нужны не мифы, а теории. Нам нужна не наука диссертаций, а наука публичных теорий. Нам нужно массовое искусство, которое бы оплачивало все немассовые его виды.

Типы просвещения могут быть разными. Мессианский заключается в том, что мессия создает жертвенный образ духовного спасения от материального мира искушений и соблазнов, а его апостолы продвигают этот образ в массовое сознание и обеспечивают его территориальную экспансию. Возрождение дает начало просвещению науки и искусства, которое закладывает условия интенсивного развития цивилизации.

Сейчас мы как раз переживаем начало третьего периода мирового просвещения, когда должны будут родиться принципиально иные культурные смыслообразы. Очевидно, что основной средой культурного прорыва будет не религия и не наука с искусством — его средой станут инфраструктуры трансляции смыслов. Тот, кто будет ими управлять, сможет управлять просвещением.

Украине нужен не столько экономический прорыв, сколько культурный, и это другой тип задачи, нежели экономический рост. Нам нужно, чтобы наши смыслообразы завоевывали мир, даже если уровень жизни в нашей стране не будет столь высоким, как в других странах. Духовный смысл является по большому счету более притягательным, нежели материальный комфорт. Это не означает, конечно, что можно жить в нищете, просто не следует ориентироваться на сверхвысокий материальный уровень жизни, который, по большому счету, не достижим без отказа от духовного богатства.

Чтобы культурный прорыв когда-нибудь стал возможен, о нем нужно начинать не только думать, но и говорить, спорить, строить теории. Нам необходимы несколько десятков хороших теорий, позволяющих понять, куда движется мир, как он будет выглядеть в будущем, и где наше место, нужны всеобъемлющие теории, а не мифы для внутреннего употребления.