Сергій Дацюк, философ
Сергій Дацюк, философ
Сегодняшний общецивилизационный кризис рассматривается исключительно как экономический. Попытки выйти из кризиса, предпринимаемые правительствами и корпорациями, ограничены исключительно экономическими инструментами. В мировом сообществе возникло стимулируемое интеллектуалами стойкое понимание: повышение уровня потребления больше не стимулирует развитие. Отсюда возникает устойчивое внимание к целям экономической деятельности.
Потребительское рыночное общество традиционно называют капитализмом. Наиболее последовательной критикой капиталистического общества в XIX веке было учение Карла Маркса. Марксизм как связное учение об истории, философии и экономике построено на линейном представлении о смене общественно-исторических формаций. Представление о многоукладности (линейной одновременности структур нескольких общественно-исторических формаций в одном обществе), которым иногда дополняют линейное представление марксизма, не решает проблему линейности, поскольку многоукладность не имеет системного характера, а значит в ней нельзя различить связность и разрывность. Многоукладность разрушает саму возможность исторического развития — принцип разграничения связности и разрывности, на котором базируется любое развитие, в многоукладности не может быть обнаружен.
С точки зрения марксизма, перераспределение прибыли должна контролировать та часть общества, в интересах которой происходит это перераспределение. В XX веке было предпринято множество попыток осуществить марксистскую теорию в ее разных вариантах, наиболее массовой и последовательной из которых является создание социалистической общественной системы с ядром СССР во второй половине ХХ века.
В марксизме конец капитализма связан с концом государства. Однако социалистические страны не смогли произвести и воплотить в реальность представления о мире без государства. Даже преодолевая экономическую систему неравного перераспределения, коммуно-социалистические общества оказались не в состоянии преодолеть государство. Таким образом, марксистские идеи о конце капитализма неминуемо связаны с теоретическими представлениями о переходе от государственной организации социального мира к организации мира без государства. Бюрократически-партийная номенклатура при социализме или олигархия при капитализме есть неуничтожимая власть богатых, которая прямо и непосредственно связана с монополизмом государства в системе распределения общественных благ и предоставления инфраструктурных услуг.
Пролетариат и средний класс оказались не в состоянии контролировать перераспределение общественного богатства в свою пользу, так как сверхбогатые создали и применили множество механизмов ограничения перераспределения:
1) потребительский кредит, который порождает банковское рабство, а не действительное перераспределение богатства богатых;
2) мотивационные компрессоры для рабочих (индустриальных и креативных), вынуждающие создавать больше общественных благ, незначительно увеличивая свои доходы и значительно увеличивая доходы богатых;
3) демократическая власть оказалась ограничена манипуляцией СМИ, которые с некоторого момента начали продвигать идеи рейганомики «пусть богатые станут богаче и тогда они поделятся с бедными»;
4) индустрию защиты богатства демократические институты власти оказались не в состоянии контролировать.
Проблемы капитализма не были преодолены не только в марксизме, но и во всех других экономических теориях. Придуманный Альфредом Маршаллом в конце XIX столетия термин «economics» является невозможным для адекватного перевода: это и «экономики» и «экономичности», то есть разные экономики и разные способы быть экономическими. Инновация Альфреда Маршалла состояла не в том, чтобы просто заменить термином «экономикс» термин «политическая экономия», но изменить сам подход - от рассмотрения одного учения, пусть даже классического, к рассмотрению многих конкурирующих теорий и учений
Эта инновация в принципе не была воспринята в СССР и в постсоветских странах. И сейчас этот подход как-то тяжело приживается в России и Украине. Классическая политэкономия считала, что экономика имеет собственную единую цель: хозяйствование через создание добавочной стоимости. Классическая политэкономия явилась основой экономизма, когда все многообразие человеческого бытия сведено к экономическому существованию. Основа экономикс — экономика не имеет своей единой цели, разные цели экономики формируются в политике, а экономика служит их достижению. Разные цели исходят из разных религий и идеологий, то есть из разных систем ценностей. Сегодня существуют больше сорока разных экономических учений и теорий, из которых реально конкурирующими являются около десятка. Каждая из целей экономики реализуется в той или иной экономической теории.
Некоторые социальные философы, как, например, Славой Жижек, не считают экономикс наукой. Эта недодуманная мысль даже хуже ее отсутствия, поскольку критикует ничего не предлагая и не развивая такое представление. Что же такое экономикс с точки зрения науки?
Экономикс это полипарадигмальная наука с внешне задаваемой целевой функцией, которая обеспечивает управление выбором парадигмы. Что это такое?
В экономикс есть внешняя целевая функция, которая зависит от тех или иных преобладающих мотиваций в том или ином обществе. Иначе говоря, целевая функция экономикс зависит от условий, исследуемых в цивилизационной антропологии. Разные парадигмы, то есть разные экономические теории зависят от тех или иных целей (целевых функций) в том или ином обществе. Если цивилизационные мотивации общества разные, то и теории, которыми интерпретируется их экономическая деятельность, будут разные. Рассматривать общество, руководствующееся одной экономической целью в рамках теории, созданной под другую экономическую цель, научно некорректно. Лучше всего это было заметно на бесплодных попытках западных экономистов критиковать экономику СССР, как и на безрезультатных попытках советских экономистов критиковать экономику капиталистических стран.
Критерием успешности любой экономической теории не является ее непротиворечивость или отсутствие ограничений, ибо в субъективной деятельности всегда можно придумать механизмы обойти любое противоречие и ограничение. Единственным критерием успешности любой экономической теории является цивилизационная состоятельность ее применения в исторической практике — демографически, социально, экономически, политически, культурно и технологически развивающиеся цивилизации на протяжении хотя бы нескольких столетий. Демографически и социально СССР развивался довольно неплохо. Но в экономической, политической, культурной и технологической сферах запаса социальной энергии хватило лишь на несколько десятилетий. Точно так же до кризиса потребительская экономика позволяла развиваться в основном технологически и культурно, меньше политически, еще меньше социально, еще меньше экономически, и совсем плохо — демографически.
В других работах мною кратко произведен анализ основных экономических теорий. Однако в данной работе хотелось бы сосредоточиться на критике тех представлений, которые лежат в основании экономических теорий. В этом смысле, необходимо терминологически разделить экономические представления по базовой целевой функции. Аристотель различал хрематистику (обогащение) и экономику (хозяйствование на определенной территории). Большинство сфер экономики сегодня является хрематистикой. Переход от хрематистики к экономике в обществе возможен через отказ от мотиваций обогащения на уровне цивилизационной этики.
Хрематистика уже вступила в противоречие с иными экономическими целями. Эти противоречия были обнаружены в разных исследованиях и публицистических работах — книгах, статьях и фильмах: истощение ресурсов планеты, усиливающаяся опасность экологической катастрофы, запланированное старение товаров, ограничение умственного развития человечества в процессе массового потребления, снижение рождаемости, приводящее в итоге к демографическому упадку именно в наиболее экономически развитых странах (потребление съедает детей) и наконец — падение социальной жизненной энергии человечества из-за неспособности трансцендентных смыслов жизни конкурировать с утилитарными потребительскими смыслами жизни.
Общечеловеческий цивилизационный кризис показал предел потребительских мотиваций для развития. Он показал несостоятельность экономизма и подверженной ему экономической элиты в вопросах цивилизационного общечеловеческого развития. Он стимулировал создание цивилизационной антропологии. Он в конечном счете поставил под сомнение многие научные экономические теории и позволил нам пересмотреть некоторые экономические представления.
Чтобы понять, что происходит в мировой экономике во время общецивилизационного кризиса, не имеет смысла просто сравнивать разные экономические теории, критически показывая их научную несостоятельность. Для полипарадигмальной науки с внешней целевой функцией выбора парадигм такой подход научно же несостоятелен. Нужно критиковать то, в чем все экономические теории традиционно достигают консенсуса — общие экономические представления.
Мы выделяем 8 базовых экономических представлений (их может быть и больше), которые нуждаются в пересмотре. О рынке; О связи экономики и политики; О роли государства; О потребностях и потреблении; О деньгах; О налогах; О богатстве; О рекламе. Далее будут рассмотрены проблемы этих представлений. Наш подход — проблемы это новые возможности, которые возникнут после кризиса.
Каким образом происходит изменение экономических представлений?
У разных экономических теорий есть общие представления, на критике которых мы теперь сосредоточимся.
Адам Смит в работе «Исследование о природе и причине богатства народов» говорит следующее: «…Каждый отдельный человек … преследует лишь свою собственную выгоду, причём в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это». Именно это место порождает представление о «невидимой руке рынка».
«Невидимая рука рынка» имеет существенные ограничения, когда преследование частных интересов выходит на уровень политики и создает себе также и политические преимущества.
«Невидимая рука рынка» перестает работать на уровне сложных экономических инструментов (акции, инвестиции, кредиты, деривативы и т.д.)
«Невидимая рука рынка» успешно уничтожается мотивационными компрессорами (реклама, маркетинг и т.п.)
«Невидимая рука рынка», просчитанная в теориях игр, в частности в принципе равновесия Неша, становится вполне видимой рукой, которой иногда управляют для собственной пользы отдельные спекулянты, корпорации, банки, правительства и международные экономические организации.
«Политика – это концентрированная экономика». (Ленин В.И. XI съезд РКП(б). 27 марта – ? апреля 1922 г. – Полн. собр. соч., т. 45, с. 123)
Сильно упрощая подход Маркса, Ленин впервые формулирует принцип экономизма, который позднее разрушает саму суть социализма, создавая в СССР общество потребления.
Этот принцип с начала ХХ века понимается так, что политика не является ничем иным, кроме как в той или иной степени экономикой.
Демократическая политика вообще стала происходить по экономическим законам, где политики (продавцы) продают свой товар (обещания) на выборах (массовых продажах).
Мировая экономика сумела подчинить политику следующим образом — реальная политика руководствуется этим принципом, а избирательная демагогическая политика создает искусственную завесу якобы неэкономических целей политики.
Политика оказалась настолько сильно зависимой от экономики, что перестала вообще рассматривать неэкономические цели в реальной политике. Это собственно и породило мировой цивилизационный кризис.
Давайте вспомним рейганомику.
В своей сути рейганомика это концентрированное выражение мировой экономической политики второй половины ХХ века. Вот обобщение целей рейганомики:
- стимулирование производства через инвестиции и инновации, где государство лишь участвует, но не всегда управляет.
- увеличение и накопление сбережений частного капитала, создающие альтернативу госбюджету.
- сокращение государственных налогов и при этом стимулирование социальной ответственности частного капитала.
- в государственной социальной политике осуществление принципа: давайте поддержим богатых, и богатые поделятся с бедными (в реальности богатые могут поделиться с бедными лишь на том свете).
Государство отдало инструменты стимулирования производства в руки корпораций — реклама и маркетинг стали заменять государственную политику.
Рейганомика это логичная в своих целях, но непоследовательная в осуществлении политика — создать крупные корпорации, которые бы взяли на себя многие государственные функции, прежде всего социальные. Вот только добровольно брать на себя функции государства корпорации пока не хотят.
Возрастание потребностей имеет пределы роста (по абсолютному уровню каждой потребности (ограниченная масштабируемость), по периодичности реализации (частота смены товаров на новые ограничена), по количеству на одного человека (существует предел количества удовлетворяемых потребностей)).
Общество потребления преобразовало всю совокупность отношений в две оппозиции — производство (поглотившее распределение и обмен) и потребление, занявшее оставшееся от производства свободное время;
Общество потребления стало основой процесса технологических инноваций (то, что актуально не потребляется, оказалось за пределами технологических инноваций);
Возникли искусственные потребности (гламур как роскошь для бедных, удовлетворение потребностей животных и т.д. и т.п.);
Некоторые потребности невозможно или социально опасно удовлетворять возрастающим образом (алкоголь, наркотики, секс, игры и т.д.).
Некоторых целей невозможно достигать в рамках ориентации на потребление (наука, космос и т.д.).
Иначе говоря, рост потребностей не может исторически долго быть основой цивилизационного развития. Общество благосостояния обречено как цивилизация. Цивилизацию развивают неудовлетворенные люди с надеждой в глазах.
Одним из самых пагубных для мировой экономики оказалась способность денег и ценных бумаг вступать в отношения обмена и распределения помимо товарно-денежных отношений по формуле m-t-m` (деньги — время — деньги с прибавкой). Вместо этого возникла иная форма чисто денежных отношений (t-tv-t`, где tv это виртуальная (чаще всего спекулятивная) форма денег.
Банковский процент, деривативы и биржевая игра акциями — все это формы паразитарной экономики, которую очень трудно контролировать и ограничивать.
Потребительский кредит — это новая форма обезличенного рабства, где кредитуемый оказывается рабом виртуальной формы денег, а рабовладельцем выступает или банк, которому потребитель должен, или работодатель, у которого потребитель оказывается в рабской зависимости, чтобы не потерять зарплату.
Исламский банкинг и исламский бизнес оказались цивилизационной альтернативой западному банкингу и западному бизнесу: принципиальный запрет на игры со временем, то есть отказ от банковского процента и от фьючерсных сделок, запрет на спекуляцию, этические ограничения (алкоголь, проституция, порнография, переработка мяса животных, которые умерли своей смертью).
Критика этого представления возможна на основе идеи о разделении функции денег. Из того, что деньги являются универсальным эквивалентом стоимости не следует, что деньги должны обладать всегда всеми функциями. Иначе говоря, деньги остаются универсальным эквивалентом, имея хотя бы одну свою функцию.
Отсюда происходит концепция разделения функций денег.
Основные функции денег: стоимость, обращение, платеж, накопление, инвестирование, деривация, мировые деньги.
Функции денег могут разделяться и обособляться, при этом изменение функций денег является ограниченным или вообще невозможным для того или иного экономического субъекта. Таким образом, относительно одной и той же денежной единицы в одном и том же обществе деньги могут у разных экономических субъектов выполнять разные неизменяемые функции:
1) необращаемая в иные функции инвестиция (такими деньгами должно оперировать правительство);
2) конвертируемые мировые деньги, которыми оперируют экспортеры и импортеры и неконвертируемые внутренние деньги, которыми оперируют внутренние субъекты;
3) недеривативное накопление, инвестирование и платеж (используются в банках для предотвращения спекуляций, махинаций и мошенничеств банками).
Все функции денег может использовать исключительно индивидуальный потребитель. Все остальные субъекты (корпорации, банки, правительство) используют деньги с ограниченными функциями.
Налоги это безвозмездный и неконтролируемый гражданином в дальнейшем платеж государству за осуществление государством действий общего блага.
Государства всего мира выработали сотни способов, как уходить от контроля со стороны налогоплательщиков за расходом налогов.
Кроме того, современное государство является лишь посредником между налогоплательщиком (гражданином) и производителем общих благ (корпорациями, выполняющими работу за деньги от налогов).
Современное государство ничего не производит и не обменивает — оно лишь распределяет и потребляет.
Отсюда государство как монополист в сборе налогов должно потерять свою монополию. Значительная часть налогов должна быть изъята из государственного бюджета путем прямых продаж налогоплательщикам инфраструктурных услуг у производящих их корпораций за изъятые из госбдюджета деньги.
Остальные налоги должны собирать общественные фонды с полностью публичной системой их распределения и контроля.
Государство должно потерять возможность распоряжаться значительной частью налогов, то есть государство должно перестать быть монополистом сбора налогов.
Сущность олигархии в том, что богатство имеет внутренний политический потенциал, который нельзя ограничить традиционными институциональными средствами.
Олигархия уверенно победила демократию во всех развитых и особенно развивающихся странах.
Демократия оказалась неспособной к ограничению олигархии, поскольку базовые потребительские мотивации жестко связаны с мотивацией обогащения.
Кроме прогрессивной шкалы налогообложения для ограничения олигархии почти ничего не применяется.
Ни одного инструмента по ограничению влияния олигархов на политическую власть демократия выработать оказалась не в состоянии.
Основное налоговое бремя успешно перекладывается на бедных.
Индустрия защиты богатства (лоббирование интересов олигархов и уход от налогов) достигла небывалого развития.
Олигархия уверенно побеждает демократию везде, где появляется. После победы над демократией олигархия уничтожает республику, то есть саму основу публичности власти.
Собственно поэтому борьба с олигархией и олигархами политически невозможна.
В первой половине ХХ века реклама говорила о товаре «купи товар», в середине ХХ века реклама говорила о товаре «люби товар», в конце ХХ века реклама говорила о товаре «люби лишь новый товар» и «люби образ жизни товара».
К началу ХХI века реклама стала формировать образ жизни и разные потребительские стили жизни.
Так реклама незаметно от информирования и двигателя прогресса переоформилась в мощный мотивационный компрессор.
Политические мотивации оказались жестко связанными с экономическими, политика начала использовать на выборах приемы товарной рекламы.
Социальная реклама везде проигрывает товарной и политической рекламе.
Поскольку иные мотивации рекламой не продвигаются, потребительские мотивации оказались доминирующими.
Реклама — наркотик общества потребления. Если ее ограничить, в обществе начнется «ломка» (потеря смыслов жизней, снижение темпов роста ВВП и т.д.). Поэтому ограничивать и изменять рекламу можно лишь постепенно при наличии общественного консенсуса на эти действия.
Невидимая рука рынка должна стать видимой и контролируемой в мировом масштабе.
Политика вынуждена будет объявлять неэкономические цели и добиваться их достижения. Однако это будет происходить уже не в государственной политике.
Государство умирает, корпорации должны готовиться разделить с ним социальную ответственность.
Должна возникнуть не ориентированная на доминирующее потребление экономика, многоцелевая экономика.
Должен произойти постепенный принудительный отказ от потребительских кредитов, от банковского процента и от спекуляций на фондовых рынках.
Разделение функций денег для разных экономических субъектов это более сложная денежная система, которая со временем должна стать мировой денежной системой.
Альтернативная налоговая система представляет собой некоторый фонд, в который граждане платят деньги и реально управляют их расходами по собственному разумению в режиме он-лайн.
Борьба с олигархией возможна лишь как республиканское общественное подавление потребительских мотиваций неполитическими — культурными и цивилизационными (ценностными) средствами, которые ограничивают потребительские мотивации и стремление к богатству. Рейтинги по типу журнала Форбс должны быть общественно осуждаемы.
Необходимо принципиально изменить содержание рекламы, возвратить ей первичный смысл информирования. Реклама должна перестать быть мотивационным компрессором общества потребления.
Ресурсоориентированная экономика — лишь ограничительный, хотя и необходимый, подход при дефиците ресурсов на планете.
Переход к новой экономике подготовлен внутри институционализма (экономика как часть социальной системы, экономика имеет неэкономические цели (наука и культура), отрицание принципа оптимизации (в экономике действуют разные этики), интересы общества (человечества) первичны, рассмотрение процессов через принцип кумулятивной причинности Т.Веблена, отрицание полезности как единственного критерия, государственное вмешательство разрешено лишь на стороне общества (а не олигархов), не только анализ, но и конструктивные рекомендации социальных изменений.
Викиномика — принципы «массового сотрудничества» и «взаимодействия равных», идеология «открытого кода» (Open Source), а также ее ухудшенные варианты в противостоянии с «авторским правом» — «Freeware» (свободное и проприетарное) и «Shareware» (условно-свободное и проприетарное).
Экономика самодеятельности — экономика чистого творчества, несущего идеи общего блага и развития посредством свободного обмена без посредства денег. Иногда, подчеркивая роль доверия и безвозмездности, эта экономика называется также экономикой дарения.
А каковы перспективы для Украины? Есть ли для нее место в новом экономическом порядке?
Как это ни может показаться неожиданным, у Украины всегда сохраняется возможность стать флагманом социально-экономических инноваций в мире.
Для социально-экономических инноваций не нужно никаких иных ресурсов, кроме интеллектуального ядра единомышленников, которые поддержаны решимостью общества меняться.
Власть, загоняя общество в тупик, создает неплохие стартовые условия для убеждения большинства украинцев, что так дальше жить нельзя.
Революция в Украине неотвратима. Однако революция вполне может стать малоэффективной (как это уже случилось с революцией 2004 года), если общество не будет готово к внедрению инноваций.
