ВТОРОЙ ЭШЕЛОН

Элита и интеллигенция

Я не об интеллигенции. Я об элите, в которой интеллигенция составляет лишь часть, думающую, сомневающуюся, говорящую, призывающую, но не всегда делающую что-либо. Чтобы быть интеллигентом, достаточно быть образованным и иметь совесть всего человечества. Чтобы быть элитой общества, необходимо не просто заниматься делом, необходимо сообразно каким-то ценностям организовывать, управлять этим делом. Элита - часть общества, которая сообразно легитимным для него самого ценностям организует это общество, благодаря чему оно собственно и становится само собой.

Любая элита общества вынуждена: 1) либо отстоять старые ценности этого общества на уровне организации, безусловно, осуждая противоречащие этим ценностям поступки на уровне права и закона; 2) либо преобразовать эти ценности в организационную структуру на уровне права и закона; 3) либо уступить место иной элите, способной это делать; 4) либо же элита в лице новых ее представителей должна отобрать эту роль в условиях гражданской войны.

Если элита не способна, особенно в кризисные периоды, сделать ни первое, ни второе, ни третье, ее свергают в результате гражданской войны, иногда ошибочно называя эту войну "социальной революцией" (Макиавелли - Парето); потому что, какие бы действия не происходили на баррикадах, какие бы элиты, с какими бы взглядами ни приходили к власти, существенным является лишь изменение социальных отношений, фиксируемых и интерпретируемых правом.

Если страна или цивилизация не способна осуществить ни первое, ни второе, ни третье и ни четвертое (в себе родить иную элиту, способную свергнуть морально павшую элиту у власти и выполнить ее задачи), то происходит то, что потом назовут упадком страны или цивилизации, как назвали это в случае падения римской империи. Упадок любого общества происходит не от технического или экономического распада, ибо на любом техническом или экономическом уровне можно жить, а от падения этого духа и неспособности его возродить.

Интеллигенция - вид бездельников-камикадзе, которых общество поит, кормит, содержит с разными целями, но более значима одна: когда настанет время ужаса (кризиса), они должны не щадя живота своего, жертвенно и преданно подсказать этому самому обществу, в каком тупике оно находится, куда нужно идти. Слава богу, наши камикадзе-диссиденты-интеллигенты свою задачу с честью выполнили. Мы знаем, где мы, знаем, куда идти...

Однако кроме прочего, существует еще определение, связанное и с отнесением к эпохе. По существующей традиции элита, пришедшая к власти и осуществившая основные преобразования социальной системы СССР, называется шестидесятники. Как-то на круглом столе по этому вопросу, я предложил участвующим в одном слове сформулировать то, что происходит с этой нынешней элитой. Мой же ответ был таким - поражение. Эта страна всегда имела великолепный и терпеливый народ, и никчемную, не достойную его, элиту, за редким исключением. Начиная с данного времени мы будем наблюдать неспешный, но неизбежный уход шестидесятников.

Индикаторы социальной эффективности элиты

Попытаемся предложить определенные индикаторы, по которым можно определить социальную эффективность элиты вообще, и украинской в частности, и обозначить направления и причины ухода нынешней элиты; того ухода, который должны обозначить грядущие парламентские и президентские выборы в Украине. Тезис таков: шестидесятники уходят, их влияние ослабевает, на их место идут другие силы, другое поколение. Конечно, мои выводы основаны на личных наблюдениях, но приводимые наблюдения являются социологически вполне доказуемыми. Если вы сможете оспорить их обобщенный характер или допустимость их как шкалы, значит, я не прав.

Нынешняя украинская элита не смогла организовать продвижение по ею же избранному пути, так как оказалось, что она вообще не в состоянии эффективно работать с оргресурсом в направлении своих же идей. За последнее время в Украине можно обнаружить более или менее привлекательные идеи, но совершенно нет новых идей. В лучшем случае - это перепев уже известного. Чего так и не научилась делать элита, что является главным и основополагающим ее недостатком, так это неспособность преобразовывать даже имеющиеся идеи в социальные проекты, неспособность проектно мыслить, неспособность осуществлять даже те проекты, которые не блещут новизной. Украинская элита не владеет менеджментом ни в тени, ни на свету, ни в экономике, ни в политике. Даже в теневой экономике и интриганской непубличной политике ее успехи более, чем сомнительны, и это первый индикатор.

Второй индикатор (индикатор капитуляции элиты) - в самоустранении украинской элиты от выработки Конституции Украины как общественного договора сообразно духу времени. В массовое сознание вбита мысль: у нас-де Конституция одна из самых демократичных в мире. Одна из... Но ведь государство тем и отличается среди других, что стремиться быть не "одним из", а непохожим, лучше других. Принятая Конституция - одна из самых теоретически отсталых в мире, путанная и многословная. Смею сказать, что у нас есть более продвинутые теоретические заделы, но в печати даже разговора на эту тему не допустили. Конституция оказалась всего лишь перемирьем власть имущих, перемирьем, в жертву которому были брошены и полномочия Президента, и путаница в содержании прав и свобод, и путаница в понимания "нормы прямого действия", "неисчерпаемого характера содержания прав" и т.д. И это уже третий индикатор - наличие фигур умолчания в самом основании, по которым даже не допускается дискуссии, вообще, в принципе.

Научная правовая теория не оказалась незыблемой ценностью перед лицом сиюминутных политических интересов. Государственная идеология в конечном счете оказалась просто идеологией национального государства. А сама наука или теоретичность оказалась отодвинута на второй план. Здесь можно увидеть предпочтение цитирования в ущерб разговора с истиной наедине. Это четвертый индикатор - капитуляция украинской элиты перед теоретичностью, секундарность, вторичность нетеоретичной идеологии. К индикатору капитуляции относится также и уход элиты из профессиональных областей в политику, которая приводит к ухудшению общей ситуации в целом и в их конкретных профессиональных областях.

Что касается области морали, то всегда есть некий баланс тайного и явного. В обществах со здоровой элитой явное доминирует, судебная власть является сильно развитой, а элита в состоянии допускать открытый суд над преступниками и людьми нечестными. Даже если преступника нельзя судить юридически, его судят судом чести в средствах массовой информации, и он теряет свою должность, теряет свой элитный статус. Это пятый индикатор - украинская элита не в состоянии заботиться о чистоте своих рядов ни в области права, ни в области морали.

Шестой индикатор связан с очень тонким пониманием самого статуса. Нынешним обществом правит статус в ущерб истине и добру. Скандал как средство подчинения статуса общественной справедливости не является нормой общества. Скандалитет как общественная функция не принимается в качестве действенного регулятора украинской элиты. Скандал не становится поводом для отставки, вместо этого, демонстрируется круговая порука высокомерного пренебрежения украинской элиты к журналистам.

Седьмой индикатор - непринятие конкуренции как способа здорового отбора лучших и более талантливых в угоду социальному протекционизму. Вечный плач о социальной защите науки, искусства, производства, сельского хозяйства, пенсионеров, кого угодно - украинская элита не в состоянии организовать эффективное функционирование общественной системы на уровне духовного прогресса. Происходящее с Украинской Академией Наук - глубоко символично: именно те, кто в первую очередь должны были реорганизовать старую институциональную структуру, изменить принципы оплаты и стимулирования науки - именно они оказались наименее способными это сделать.

Академические государственные институты до сих пор не признают Internet средой, где происходит публикация. Они до сих пор охраняют статусную институциональную организацию науки, предполагая, что диссертации так и дальше будут защищаться перед отдельно взятым научным сообществом некоторой страны. Эти институты продолжают отстаивать свои права на безраздельное контролирование местных "научных" проектов, используя украинизацию как средство манипуляции и бюрократического волюнтаризма. Однако все изменилось настолько, движение в средствах коммуникации оказалось таким стремительным, что даже бороться с этими институтами не имеет смысла. Они сами оказываются на обочине магистральной дороги движения науки. Движение науки оказывается вне Академии Наук. Восьмой индикатор - невосприимчивость украинской элиты к новым технологиям.

Вдруг оказалось, что молодые и оборотистые не желают поддерживать так организованный социальный механизм, не желают таким образом легально платить налоги на эту чудовищно неэффективную организацию общества. Де-факто, социальное государство оказалось банкротом не по причине отсутствия денег. Просто никто не хочет оплачивать украинскую элиту, неспособную к своему прямому назначению - эффективной организации общества. Здесь ничего не поможет: ни тасование и перетасовывание кадров, ни принятие тех или иных социальных программ - необходимо принципиальное изменение структуры управления, повальное обучение элиты менеджменту, особенно в исполнительной власти, и медленный, но бесповоротный процесс смены поколений внутри власти, поколений, представляющих самое "элиту".

Главное поражение украинской элиты - утрата преемственности, девятый индикатор. Нынешнему поколению приходится учиться на своих ошибках, решать и обсуждать свои проблемы среди своего круга. Проблема украинской элиты не в том, что ее былой опыт оказался не нужен, проблема в том, что она оказалась не в состоянии приобретать новый опыт, увязывая его со старым опытом и в таком виде передавая молоды - даже ценой колоссального долготерпения населения этой страны, исчерпав все кредиты его доверия и ожидания.

Грядущие выборы неминуемо должны привести к смене элиты. Если использовать уже известный способ определения поколения как десятилетия формирования его ценностей (студенческие годы), то на смену нынешнему эшелону идут "семидесятники". Они будут другие...

Периодизация и психологический портрет элит

Конечно же любые периодизации относительны и не могут восприниматься серьезно без социологических исследований и выделения четких критериев такой классификации. Однако мы используем фактор укорененности в общественном сознании термина "шестидесятники", предложив основное, на наш взгляд содержание такой периодизации. В общем, наша гипотеза - шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники. Не только потому, что так удобнее чисто в названии по десятилетию, но и потому, что десятилетие не только математический, но и исторических период изменения массовой психологии. Существуют и другие подходы к периодизации, говорят, как например Ортега-и-Гассет, о пятнадцатилетнем цикле. Но это уже не суть важно.

Почему мы говорим о том, что именно студенческие годы в основном определяют принадлежность человека к тому или иному десятилетию? Потому, что именно в студенческие годы формируется в основном не только осознанная гражданская позиция, не только вырабатывается его личная идеология, но, самое главное, приобретаются связи и знакомства в своей среде, находясь и поддерживая отношения в которой человек, делающий карьеру, так или иначе будет легче всего находиться (общаться, делать взаимные услуги - использовать свои знакомства) именно в своем кругу бывших приятелей и сокурсников. Это социологическое определение: студенческая среда не только сокурсники, но младшие и старшие по курсу.

Что же отличало шестидесятников от остальных? Прежде всего, это дети хрущевской оттепели. Они впитывали новые идеи духовной свободы, которую правильнее было бы назвать - вольностями, позволенными современной им властью. Они несли на себе некоторые привычки к этим вольностям, и поэтому когда их мягко отменили, они восприняли это как несправедливость. Идеологический прессинг того времени, не упраздняемый даже самиздатом, не мог позволить массово оформить их тяготение к вольностям в идеологию свободы, либерализма и т.д. Максимум, что они могли идеологически достичь, было правозащитное движение. Большинство из их среды часто называют партийными функционерами, хотя это название годится лишь для части из них.

Однако выработанные ими в студенческие годы представления о чести и достоинстве, некоторой внутренней чистоплотности, а главное искренности и честности, остались самыми главными их отличительными чертами, которые даже при существующих исключениях, сохраняются и поныне. Они уходят, возможно, они в основном вскоре уйдут. При всем критическом к ним отношении, они могут сказать: да, мы сделали все, что должны были, и сделали так, как должны были. И самое главное - не они для общества сегодня главная опасность. То, чего они не понимают, чего не приемлют, они делать не будут. Но их преемники не таковы. Я имею в виду семидесятников.

Самым главным отличием преемников, чье студенческое время пришлось на семидесятые, было чудовищное, только им в такой степени присущее и сохраняющееся и поныне, лицемерие. Выработка этого психического качества была связана с их выживанием. Не будучи лицемерными, они никогда бы не смогли жить в том обществе: что-то делать и сохранять некоторую внутреннюю дистанцию к этому. Однако это же качество в условиях, когда они оказались на вершине власти теперь, есть психологическое основание и теневой экономики, и непубличной интриганской политики. Можно это объяснять и так и сяк, это можно даже отрицать, применяя марксистский принцип главенства экономики. Однако если же брать во внимание то обстоятельство, что очень многое зависит от психологических свойств поколения, его характера и идеологии, мы вынуждены будем признать доминирование этого качества - лицемерие и теневая экономика вместе с непубличной политикой всегда рядом. Еще это поколение называют комсомольцами, в отличие от партфункционеров, как называют шестидесятников. Понятно, что это связано с тем, что время начала их карьеры позволило им занять некоторые посты лишь по комсомольской линии.

Ныне мы наблюдаем их повсеместный приход к власти. Они занимают ведущие посты в государственном истеблишменте, в руководстве самых удачливых и крутых фирм, в правлениях банков, в тысячах мелких предприятий и СП. Они - те, кто нынче уже правит страной. Их отличительная черта - разговоры о морали, о переменах, о реформах. Им нужно отобрать свой кусок у старших партийных товарищей, и им это удастся. При этом они обходительны, действуют осторожно и готовы к компромиссу. Максимум, что они смогут сделать, это вывести экономику и политику на свет, и установить какие-то правила более-менее цивилизованного функционирования политики и экономики. Но они будут делать это неспешно, постепенно и долго.

А что же восьмидесятники, к которым принадлежу и я? Они до сих пор не готовы к тому, чтобы занять ведущие места в обществе. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление. Главные их отличительные черты - цинизм, прагматизм, жесткость и бескомпромиссность. Им также свойственен открытый карьеризм и попытка делать все, не считаясь ни с какими моральными правилами. Шестидесятники были честными, семидесятники хотя бы пытались делать вид, наше поколение никакого вида делать не пытается. Оно открыто будет попирать умирающие правила, оно уже втянулось в теневую экономику и интриганскую политику, оно свыклось с таким положением вещей. Его трудно будет переубедить в важности честных и справедливых правил игры. Оно будет расплачиваться за ошибки предыдущих двух поколений.

Общая позиция третьего эшелона - интеллектуальная оппозиция (не дарить своих идей власти, не вовлекаться в имеющиеся структуры и институты всецело). Однако эта позиция опять-таки имеет негативное содержание, но никак не подкреплена реальными оргрешениями. То есть, третий эшелон критикует нынешнюю элиту, подобно мне, но никаких реальных организационных решений или мощных проектов предложить пока не может. Нам предстоит либо изменить это положение, либо оказаться в фарватере корабля, плывущего к рифам. Возможно мое негативное описание слишком уж субъективно, и в Украине есть иные силы и способности, но как же я могу узнать об этом, пока они вне текста, вне диалога, вне организаций?

Пока третий эшелон расталкивает дорогу локтями, второй уже пытается поставить на колени первый. "Комсомольцы" теперь имеют партийцев, как раньше те имели их. Мышиная грызня только начинается, и пусть слова их вас не обманут. Однако проблема не в том, что они козлы, проблема в том, что могущие прийти им на смену козлята, еще большие козлы, чем они. Поэтому в преддверии суровых времен остается надеяться только на быстрейшее вхождение в нормальные рыночные отношения. У меня нет иллюзий насчет их эффективности. Но может быть они смогут как-то воспитать этот третий эшелон, подготовить его к каким-либо свежим идеям и инициативам. В это хочется верить... Ах как в это хочется верить...

Сергей Дацюк

Проект "Культурные провокации"