НЕПИСАНОЕ И ПРОВОКАЦИИ - Сергей Дацюк
НЕПИСАНОЕ И ПРОВОКАЦИИ
Нет ничего тайного, что не становилось бы явным. И нет ничего явного, что не могло бы быть игнорируемым, рассредоточенным в версиях и открыто скрытым. И всегда есть нечто явное, что пребудет тайным.
Все достойно письма. Но не все написанное является писаным. Не потому, что оно неописуемо. А потому, что как текст оно не станет явным.
Явное требует не истины, а утверждения себя как явное со стороны тех, кому оно является. Как не все сказанное слышится, так не все написанное проявляется. Там, где текст пытается отрицать ожидаемое, где он проповедует безысходность, где затрагивает сами основы иллюзий, он не существует как адресное письмо и остается неписаным.
Писатели, желающие быть услышанными, должны попадать в струю, заострять, не ломая тонкое, загонять в угол, оставляя выход, и недоговаривать: что бы вы ни писали, не пишите всей правды. Вся правда убивает самое себя.
Трудность выписываемого убивает текст - текст становится все более сложным, и все меньше читателей берут на себя труд читать сложные тексты. Текст, требующий для своего чтения труда, равного затраченному автором на его написание, будет поражать обилием последующих интерпретаций, но останется неписаным.
Напрасно интерпретировать тексты Хайдеггера. Не потому, что это нельзя сделать более ясно. Не потому, что смысл написанного Хайдеггером - вне текста, и лишь указан текстом. Указывать в ту же сторону еще не значит делать это более ясно (сама сторона эта - тайна). Указывать в другую - писать другое. Разговор о бытии, однажды сказом указывающий в него, неписан.
Нельзя уличить мысль в несвоевременности. Те, кто мыслят ее, мыслят в свое для нее время, даже если она останется неписаной. Трудно удержаться, чтобы не объяснять свои тексты. И трудность исчезает, если знать, что это к тому же и невозможно. Даже после объяснений в который раз, восходя каждый раз от языка к метаязыку - нельзя. То, что неписано, - неписано.
То, о чем я говорю, иное, нежели подсознательно-бессознательного Фрейда, иное, нежели архетипичное Юнга. Неписаное нельзя разоблачить. У неписаного факта не бывает свидетелей, хотя все являются его соглядатаями. Его нельзя вытянуть наружу, подобно архетипам, перверсиям, страхам, - оно уже снаружи.
Нельзя изобличить смерть Бога, апеллируя к фактам. Идущие навстречу будут говорить "Христос воскрес!" и им будут отвечать "Воистину воскрес!", даже если вы будете показывать мертвое тело.
Нельзя обличить социальный мазохизм массы, поражение и никчемность элиты, воровство власть имущих. Их можно покарать судом законным или незаконным. Но даже кара - будет неписаной. Это всегда будут делать тихо и незаметно, неслышно, неписано.
Нельзя разоблачить опыт зрелости. Он приходит постепенно. О нем догадываются индивидуально и интимно. Он всегда неписан. По прошествии многих лет научаешься жить более, чем одной мерой, и делать нечто больше, чем в однозадачном режиме. Однако эта многомерность и многозадачность, позволяющая в одном деле решать многие материальные и моральные проблемы, встраивать свои действия в уже наличные тенденции, не нарушая спокойствие мира, и при этом продвигая этот мир вперед, - это есть то, что называют мудростью, и это нельзя выписать или описать.
Нельзя развенчивать трусость перед малодушными. Нельзя разглашать инцест в семье перед той же семьей. Нельзя не как запрет. Нельзя как зря, нельзя как втуне, нельзя как одинокий саксофон в подземном длинном и пустынном переходе.
Явное соседствует с неявным. В реальности - полно нереального, которое полноправная его часть. Границы реального не всегда явны, постольку и текст, опирающийся на нереальное для адресата, остается неписаным. Но как заманчиво - писать неписаное. Смешна эта захваченность словом "виртуальное" нынешней культуры. Виртуальное нельзя описать, его можно смоделировать, можно построить его теорию, но не повествование о нем.
Все произведения, которые становились известными, были произведениями скандальными, попирающими неписаные законы недоговаривания в изображении правды сексуальных отношений и прегрешений сильных мира сего. Однако же многое и кануло в лету по той же причине. Скандал - сильное, но не непосредственное средство быть услышанным. Неписаное становится услышанным не через скандал.
В пику Дерида, скандал - научная попса, которую легко и просто принимают, и лишь некоторая экзотика придает принимаемому скандальность. Нет, нет. Писать неписаное - риск не быть услышанным. Подлинно неписаное - то, что порождает подавленное молчание шока, или растерянное молчание непонимания. Но чаще судьба неписаного - даже не быть подлинно прочитанным. Его читают и подсознательно отбрасывают за пределы внимания.
Попытка писать неписаное - провокация. На провокацию никак не реагируют, на нее и нельзя реагировать. Время и эпоха создают такую смысловую среду, при которой всякая реакция исключает подлинное понимание. Однако письмо - некоторая гарантия того, что время придаст ему голос и слышимость этого голоса. Провокация ставит целью показать абсурдность известных и доминирующих идей и дать жизнь новым неожиданным идеям. Принцип Бора - идея должна быть безумной - должен быть развит: тот, кому пришла безумная идея, должен стать безумцем, иначе она никому не будет принадлежать или принадлежать всем как банальность.
У подлинной истории нет свидетелей. Действительно происходящее никому не интересно, не в том смысле, что не вызывает праздного интереса, а в том смысле, что не совпадает ни с чьими личными интересами из живущих в этом происходящем. Фигуры умолчания или зоны умолчания всегда слишком значительны, всегда очень нужны, всегда очень многим. Разоблачение фигур умолчания - дело тонкое, - в лоб, резко его делать нельзя. Его нужно делать постепенно, медленно, через намеки, кривотолки, экивоки, недомолвки, слухи, дозируя правду порциями, подбираясь к главному, и не называя подлинное сразу.
Великие провокаторы - де Сад, Ницше, Достоевский, Борхес. Другой ряд - Маркс, Фрейд, Гитлер. Третий ряд - Христос, Будда... Провокация Маркса - шанс равенства для нищих; провокация Ницше - шанс свободы для равных.
Провокации не рассчитаны на скандал. У них задача смоделировать и сохранить для культуры запасные пути развития. Провокация - шанс для наихудшего будущего, шанс для наилучшего из него выхода.
Сергей Дацюк
Проект "Культурные провокации"