СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ "ПУШКИН"

Пушкин - это наше всё?

Говорят: "Пушкин это наше всё!". Что значит - всё? Чье это наше? Уж не мое ли? И как так случилось, что Пушкина нынче объявляют "всем"? И зачем? На ум приходит лозунг 17 года: "Кто был ничем, тот станет всем"... Стоит нечто объявить "всем", как под эти знамена уже можно вербовать всех, кто этим "всем" хочет быть, не так ли?

Был Царь, ему верили, вместе с верой и отечеством прочили в духовные основы. Не стало Царя, и большевики его расстреляли, и останки его нашли, и вроде мученик он теперь, а не может быть он "всем".

Был Вождь, ему верили, вместе с верой и отечеством прочили в духовные основы. Не стало Вождя, и большевики его же оболгали, и останки его в Мавзолее, и вроде монстра он теперь, и называют его не то гомиком, не то сифилитиком, а не может быть он "всем".

Остается Пушкин. "Всё"! Дальше некуда. Это самое глубинное основание для культуры. Пошатнись Пушкин, и пропадет "всё". Если не договориться на "уровне" Пушкина, то можно вообще не договориться. Если не объединиться "под Пушкиным", то можно вообще не объединиться. Если не объясниться на языке Пушкина, то можно вообще не понять друг друга. Так или приблизительно так рассуждает идеологизированное сознание.

Насколько же прочно стоит Пушкин, и можем ли мы доверять его величию? Не пошатнется ли он так же, как пошатнулись до этого Царь или Вождь? Одноименный журнал "Пушкин" приводит нигде не опубликованное эссе Х.Л.Борхеса (а Борхес ли это?) "Гениальный стрелок" о самоубийстве Пушкина.

Что же меняется, если даже оказывается, что Пушкин самоубийца и на дуэли не убит? Много чего, включая недостоверность "Его убийца хладнокровно..." и далее по тексту. Меняется также и наше отношение к страдальческому имиджу поэта всея Руси. Однако сей факт ничего не меняет в очевидном: даже после выяснения того, что Пушкин самоубийца, он остается в языке, в идиомах, в литературе столь мощно, что все еще остается "всем".

Два предыдущих поводыря - Царь и Вождь - пали будучи не в силах возродить веру в государство в условиях чудовищного властного произвола, в условиях повального уничтожения своего народа, в условиях порчи умов и нравов. Идеология, всякий раз делая ставку на центральную фигуру "это наше всё", терпела фиаско. Не потому, что выбирала недостойную фигуру, не потому что обрушивалась на глупые или циничные головы сограждан. Но потому, что увязывала власть, государство и "наше всё".

Я не собираюсь влезать в анализ того, нужна ли такая объединительная идеология. Об этом я говорил уже в работе "Наша идеология". Однако попытаюсь показать вам два подхода представителей двух национальных элит, которые сталкиваются не на шутку в попытке доказать, что же есть "наше всё".

Шевченко - наше оружие?

В третьем номере малозаметного в Украине издания "Голос громадянина" в 1996 году было опубликовано стихотворение Бродского "На независимость Украины". В том же номере был опубликован и ответ академика НАН Украины Кыслого. Мы публикуем эти две работы вместе - "Поэтический мордобой российской и украинской интеллигенции". Комментарий к самой публикации был в свое время сделан Максимом Стрихой - "...Строчки из Александра, а не брехню Тараса".

Итак Иосиф Бродский сказал то, что сказал, и слова взять обратно не может. Немногих заинтересует, что по этому поводу думают Солженицын, Лихачев, Рейн, Кушнер или же Драч и Черновил. Они видят это по-разному, но в руках их то же оружие. Одна сторона говорит: "Пушкин это наше все, а вы - козлы!", другая сторона ей отвечает: "Шевченко это наше все, сами вы - козлы!" Вот так они взяв Пушкина и Шевченко в качестве дубинок молотят друг друга что есть мочи...

Еще лет десять назад это было бы в диковинку и забавляло бы неимоверно. Нынче же грустно отчего-то и на диковинку не смахивает: все больше - на дикость. Они так и не поняли, что старое культурное пространство безнадежно разрушено. Что его нельзя возродить, даже возродив Советский Союз, хотя бы потому, что не будет больше той веры и того энтузиазма, той романтики коллективизма и тех подпорок диссидентствующему сознанию, которое может творить лишь ощущая сопротивление.

Бродский - сын своего времени, ощущая утрату ненавистного ему, но все же родного и знакомого интегративного культурного пространства, по-настоящему переживал утрату общности в смутное время перемен. Это отношение со стороны российского интеллигента к независимости Украины как к предательству еще долго будет стоять между теми из двух теперь разных государств, в ком жива память об общем культурном пространстве.

Распад однако вынудил разойтись по разным лагерям, избрав себе в военачальники соответственно Пушкина и Шевченко. Этот выбор с одной стороны был увенчан лозунгом: "Пушкин это наше все", а с другой стороны соответствующее символическое место занял Шевченко: на тех местах в красных уголках, где раньше висел портрет Ленина, нынче висит портрет Шевченко. Вот вам факты: Бродский использует Пушкина в качестве оружия против предателей-хохлов, новый российский журнал назван "Пушкин", довольно часто звучит лозунг "Пушкин это наше все". С другой стороны Шевченко тщательно подвергнут исследованию молодой писательницей Оксаной Забужко, интерес к этой теме постоянно возрастает.

Ничего бы страшного в этом не было, если бы эти две дубины не были направлены друг против друга. И эта взаимная идеологически враждебная направленность исподволь чувствуется. Пушкин не может быть всем, как всем не может быть Шевченко, или Шекспир. Как не может быть всем русский или украинский язык. Всем может быть лишь вся мировая культура. Не европейская, и не американская, а именно мировая культура. В мировой культуре ни Пушкину, ни Шевченко, ни Шекспиру нельзя стать всем.

Собственно то культурное пространство, в котором вяло сражаются российские и украинские интеллигенты, не является больше идеологическим пространством. Это пространство является культурным пространством, в котором не удерживаются идеологические баталии с любой идеологической направленностью: они выглядят смешными и неуместными. Поэтому оружие "Пушкин" столь же неуместно, как и оружие "Шевченко".

Деидеологизация культурного пространства - наша важнейшая задача. Собственно поэтому наш журнал называется XYZ, а не "Шевченко". А Бродский и поныне остается моим любимым поэтом, соседствуя с Пушкиным, Шевченко и Драчем, Блейком и Бодлером. И все это и есть "мое все"...

Сергей Дацюк

Проект "Культурные провокации"