УТОПИЯ СНИСХОЖДЕНИЯ

Я предпринимаю попытку очертить территорию интеллекта не с целью защиты от посяганий разума или противостояния ему в области идеологии, но чтобы предотвратить всякое противопоставление интеллекта разуму, всякое противостояние к интеллекту со стороны разума и всякую позицию выбора относительно кажущегося противоположения разум - интеллект.

Позиция разума относительно окружающего мира - понимание и изменение его согласно его сущностному разумению. Отношение к иному разумом понимается как снисхождение (диалог, гуманизм, ближний и т.п.) Разум занимает место действительности в самой реальности, снисходит к ней придерживаясь таких очевидных правил:

- мышление в мире выступает для разума как мысль, порождающая идею;

- раскол и дихотомия своего отношения к миру на понимание и изложение; на теорию и практику; на себя (разум) и иное (неразумное);

- выставление своей позиции как идеологии, которая является местом, откуда ведут диалог, откуда снисходят;

- упрощение и редукция языка изложения до уровня понимающего;

- притворство в этом изложении, сокрытие своей предвзятости и известности истины заранее, предположение до положения;

- всякий раз положение предмета говорения-делания как "что", с чем разум себя идентифицирует.

Утопичность в ее основном и непервичном понимании есть нереальность, несостоятельность, невыполнимость идей разума в его позиции снисхождения, ибо снисхождение всегда есть отдаление от идеи, оно есть внизхождение к неразумному, которое должно стать разумным через идею. Разум всегда оспаривал очевидное, а именно то, что в этом снисхождении он терял себя. Эта вечная ущербность разума состоит в том, что никакого такого снисхождения не происходит, что реальность всегда изменяет себя, и всегда неразумным образом, при этом позволяя оставаться разуму в иллюзии относительно якобы его инициативы этого изменения.

Интеллект настаивает на неприменимости к нему даже того выражения, что его позиция иная. Интеллект не есть какое-либо место. Его территория везде и нигде, она суть особое измерение реальности, осуществляющей обновление, интеллект не тешит себя иллюзией начала этого обновления, но его инициатива порождается исключительно его открытым состоянием нескуки как постоянного напряжения быть. Позиция интеллекта, если позволительно употребить это выражения разума, утопична в том самом первом понимании: она есть место, которого нет. То есть интеллект не отождествляет себя с какой-то целостностью вне себя, будь то даже трижды суть или истина, он сам есть открытая суть для себя и непрерывное пребывание в истине.

Снисхождение интеллекта может быть рассмотрено как нахождение в двух реальностях, и непредпочтение для себя какой-либо из них. Это его непротивостояние никакой реальности и никакому ее измерению, вхождение во всякое ее измерение, сохраняя при этом лишь особое качество своего состояния - обновление, есть его территория. Снисхождение интеллекта есть этическая норма по отношению к разуму, т.е. в его правилах и без противостояния ему. Разум - друг интеллекта, и дружба эта для интеллекта бескорыстна.

Снисхождение интеллекта есть шанс для всякого оказаться на его территории, если он проделывает то же усилие быть. Выбор оказаться на территории интеллекта осуществляется лишь выбирающим с позиции разума, то есть этот выбор есть для разума, но не для интеллекта: интеллект всегда открыт и доступен. Снисхождение интеллекта не есть покидание своей этой территории, не есть ожидание кого-то у себя дома. Снисхождение интеллекта не есть поход в гости, он есть приглашение в гости, но так, что все заведомо знают о том, куда надо идти. Территория гостей не прячется, но доступна лишь ему подобным, она открывается не для посвященных, ибо никого и ни во что не посвящают, она открывается этим напряжением бытия, усилием быть наравне бытия. Это бытие интеллект берет не как "что", а как качество, "как-бытие", с которым он себя не идентифицирует.

Это не означает, что интеллект не ведет каких-то разговоров, прячется за чем-то, двуличиствует, притворствует или может быть уличен в каком-либо упадке лицемерия. Он говорит о погоде, он слушает легкую музыку, но при этом он находится на своей территории и интегрирует все это в свою реальность, но не предпосылает свою реальность миру как идею, что свойственно разуму. В этом смысле интеллект глубоко одинок, но это не есть экзистенциальное одиночество самости, это одиночество осуществления бытия в глубоком индивидуальном прорыве, где все огни - огонь, и всякий интеллект - одно.

Именно поэтому отвечая на вопрос "как дела?", я оговариваю: "не дела, а дело, лишенное возможности быть хорошим или плохим, и дело это мне дано, дано своим "как"". Утопия снисхождения оказывается открытой, а всякое неутопичное снисхождение мне не свойственно.

Сергей Дацюк

Проект "Культурные провокации"