Рассмотрение любого явления в реальности феноменологически выступает как проблема идентификации. Простота реальности дана в отражении одной структуры в иной структуре, вследствие чего разные уровни реальности могут быть сведены или редуцированы один относительно другого, то есть они могут быть идентифицированы. Проблема частных идентификаций кое-как может быть решена. Однако остается проблема всеобщей самоидентификации реальности, выступающая как проблема бытия или вопрос бытия.
Классический секс может быть определен как сфера, служащая внешним самой себе целям, являющаяся средством реализации не себя, но чего-то вне себя - деторождения, наслаждения, чувственной идентификации двоих в любви и тому подобное.
В классическом сексе, согласно определению Владимира Грановского, есть начало и есть конец. За началом и концом закреплены определенные физиологические состояния. Две полярные в этой концепции позиции - позиция чувственной идентификации с другим (любовь) и позиция идентификации со своим собственным состоянием наслаждения (разврат, эгоизм, точного термина нет - все определения размыты) - есть позиции реального секса, секса, реализующегося лишь постольку, поскольку он идентифицирован с чем-то вне себя.
Принцип христианства "возлюби ближнего как самого себя", последовательно понятый Ницше как "возлюби вначале самого себя", оказывается спорным после Сада и Фрейда, показавших несамодостаточность рационально-понимаемой и чувственно- произвольной любви для связки идентификация с другим - самоидентификация.
Позитивизм пытается навязать сексу социальную природу и тем привязать его к реальности. Идентификация в сексе оказывается социализированной, то есть не личностной, а привязанной к обществу в целом. Социология исследует изменения самой природы наслаждения, изменение способов и социальных технологий сексуальной жизни, но ни одна философская концепция не ставит вопрос о реальности секса, точнее о его нереальности, то есть вопрос об идентификации секса с самой реальностью.
Секс представляет собой самодостаточный мир, виртуальную реальность, не являющейся сферой ничего и не обретающей себя в качестве средства никакой цели. Неклассический секс или виртуальный секс ставит проблему самоидентификации как проблему создания произвольной виртуальной реальности. Участники секса создают виртуальный мир с теми же законами и правами, что и в мире реальном, но с одним ограничением - язык общения есть язык невербального чувственного общения, язык мимики и жеста, язык прикосновений и телодвижений, язык чувств и ощущений.
Современный секс представляет собой проблему своеобразной телепатии - если не передачи, то подтверждения высказанных чувств, о чувствах сообщается и сообщаемое подтверждается. Подлинной же проблемой является телеэмпатия - передача чувств на расстоянии и преобразование самой чувственности личности. Приобретение чувственного знания, преобразование чувственности, передача чувств на расстоянии - сфера виртуального секса.
Виртуальный секс полагает, что чувственное знание не может быть передано как опыт ни из истории чувственного общения (литература, кино и иные виды искусства), ни от одного участника к другому, но добыт из самой чувственности, из ее совместного для участников и многоразового освоения. Виртуальный секс полагает, что чувственное знание поэтому может быть выражаемо на любом языке, и представлять границу для ее преодоления лишь в силу неточности перевода чувственной сферы в сферу выражения на любом вербальном и невербальном языке. Трансгрессия как естественная технология виртуального секса перестает предполагать язык как среду своего обитания.
Трансгрессия виртуального секса оказывается существующей не в культуре или эпохальном содержании времени, но самостоятельно - у участников виртуальной реальности УсексФ. Этими же участниками реальность рассматривается как ограниченность, которая преодолевается виртуализацией, прогрессирующим социальным уровнем захвата игры, который создает виртуальные реальности этого прогрессирующего социального охвата игры, и преодолевает границы виртуальной реальности через возвращение к реальности обратно. Это преходящее движение от реальности к виртуальной реальности, и от нее обратно к измененной реальности по своему социальному охвату и есть виртуально прогрессирующая трансгрессия. Трансгрессия - изменение среды чувственным преодолением, интергрессия - взаимообусловленное и чередующееся изменение среды и самой чувственной интенции.
Тем самым мы улавливаем еще один громадный слой содержания трансгрессии как власти Бога или языка - внешность запрета по отношению к чувственному содержанию эротизма. Виртуальный секс впервые переводит это ограничение в содержание самого эротизма. Сознательно полагаемое в чувственность ограничение есть внутренняя трансгрессия эротизма, стоящая всецело во власти самого эротизма, более не связанного ни с властью Бога, ни с властью языка.
И дело вовсе не в сексуальных играх, которые могут создавать своими правилами определенные запреты, преодолеваемые ходом самой игры в качестве выхождения за ее пределы в пределы иной игры. Здесь вопрос ставится еще шире, о прорыве к целой реальности эротизма, вовлекающей в свою сферу неигровые ситуации, которые полагаются как единая реальность, как такое сочетание реальной жизни с игрой, где границы теряют свои очертания, но не стираются и не отождествляются: постоянно реферируют, соотносятся друг с другом. Трансгрессия, мыслимая в этом смысле, и есть интергрессия.