ВИРТУАЛЬНЫЕ ЗАГАДКИ ИЛИ ПСЕВДОПАРАДОКСЫ
(глава из книги "Теория Виртуальной Реальности")
Всякий текст - виртуальная реальность релевантная реальности высказывания. Реальность высказывания - самая загадочная из реальностей, ибо наиболее богата связями с иными реальностями. Сложная структура этой реальности вызывает особое к ней внимание.
Структура этой реальности является и самой подвижной структурой, так как формируется и трансформируется наиболее подвижно. В работе "Языковые парадоксы" я выделял языковые парадоксы как созданные и существующие в языке и за счет языка. Поэтому очевидно, нужно подчеркнуть различие их от иного вида.
Языковые парадоксы существуют за счет удерживаемой информации в языке, реферируемом к эмпирической или иной реальности, где смысл сказанного может быть утвержден толковым словарем и не подвергаться сомнению. В парадоксе о брадобрее Бертрана Рассела, нужно, чтобы язык удерживал значение слова (кто есть брадобрей, как сформулировать определение этого слова, вокруг которого строится парадокс).
Однако существуют виртуальные загадки, строящие сами свою реальность (допущение, вымысел, миф, религия и т.п.), которые реферируются к произвольной, самими ими созданной виртуальной реальности высказывания с правилами оперирования смыслами и самими высказываниями. И вот они, эти загадки, всегда имеют решения, даже если они не найдены.
Христос сетовал на то, что камень, отброшенный строителями, оказался камнем краеугольным. Ты - Петр, сказал в другой раз Христос, и на этом камне я построю храм новой веры. Какой камень, однако, стал камнем преткновения для его Отца?
Ответом на эту загадку является известный средневековый парадокс об абсолюте. Суть его в опровержении всесильности (всемогущества) Бога. Камень, одна из самых мощных метафор Библии, стал средством доказательства невсемогущества Бога. Бог не может либо создать камень, который Сам не поднял бы, либо не может поднять этот камень. Или в том, или в другом случае Он - не всемогущ.
По сей день я не встречал достаточно толкового решения этого знаменитого средневекового псевдопарадокса об абсолюте. Это типичный пример виртуальной загадки, где всемогущество Бога является правилом, виртуальным условием построенной виртуальной реальности высказываний (речевых и текстуальных), относящихся к религии. Но эта же виртуальная загадка полагает построение такой же виртуальной отгадки по правилам самой загадки (всемогущество Бога).
Одно из допустимых и не противоречащих условиям загадки решение таково: Бог может превратить в камень весь мир. Этот камень Он действительно не может поднять, так как нет того, относительно чего его можно поднять (что значит поднять весь каменный мир?), а его всемогущество при этом несомненно.
Кстати, по поводу всеведения (всезнания) Бога можно построить подобный же псевдопарадокс. Если Бог знает все, то что он знает о своем незнании. Ответ гораздо проще. О своем незнании он знает то, что ничего о нем не знает, так как незнание есть ограниченность знания, а оно по определению неограниченное.
В этом направлении можно строить и иные виртуальные загадки. Здесь я могу предложить довольно интересную загадку об эгоистичном и в то же время гуманистичном Сфинксе. Как известно, неотгадавших его загадку Сфинкс пожирал, а после отгадки Эдипа бросился в пропасть. Допустим, Сфинкс вдруг по каким-то причинам спросил у Эдипа:
Какая загадка сохранила бы жизнь нам обоим?
Правильный ответ Эдипа обескураживает:
Какая загадка сохранила бы жизнь нам обоим?
В этом случае легче ответить, чем доказать правильность ответа.
Что называется правильным ответом? Очевидно, один из допустимых ответов, удовлетворяющий все условия загадки. Даже если существует несколько правильных ответов, любой из них считается правильным, если в условии загадки не оговорено назвать их все. Поэтому даже если загадывающий имеет иной правильный ответ в голове, референция правильности производится не к его ответу в голове, а к условиям загадки.
В этом же случае можно однозначно доказать правильность ответа для Сфинкса (сохранение его жизни), поскольку он своей загадкой и отгадал ее, а значит отгадка была произнесена до отгадки Эдипа. Эдип же лишь указал на нее повторением. Тождество загадки и отгадки всего ярче показывает парадоксальность ситуации. Здесь намеренно убрано прибавление Эдипа: "Но это ты ответил" для чистоты случая.
Однако правильность ответа для Эдипа (для его сохранения жизни) проблематична. Отгадка правильна, когда признается Сфинксом правильной, и неправильна, когда признается Сфинксом неправильной. Стоит Сфинксу признать отгадку неправильной, и она оказывается неправильной для Эдипа и для Сфинкса. В этом случае мы имеем дело с показательным случаем перформативного парадокса. Отгадка правильна лишь тогда, когда сохраняет жизнь Сфинксу и Эдипу, а сохраняет она им жизнь тогда, когда она правильна и не является отгадкой одновременно.
Если рассматривать правильность (референция к условию загадки), как значение функции, то перформативный выбор Сфинкса есть аргумент функции. Правильность отгадки Эдипа, удовлетворяющая условие сохранение его жизни, не является однозначно определенной, то есть нельзя доказать однозначно ни ее правильность, ни ее неправильность; в то время, как тождество отгадки и загадки однозначно сохраняет жизнь Сфинксу, ибо он первый ответил правильно, и ему незачем бросаться в пропасть от чужого правильного ответа. Однако по отношению к Эдипу Сфинкс после его ответа лишается формальной необходимости лишить его жизни, у него есть возможность перформативного выбора.
Таким образом, изначальное условие - гуманистичность и эгоизм Сфинкса - оказывается существенным образом влияющим на перформативность выбора в коллизии Сфинкс - Эдип, делая однозначным, неперформативным выбор в коллизии Сфинкс - Сфинкс.
Если свести воедино всю аргументацию в этой коллизии, она будет выглядеть так. Сфинкс бросается в пропасть не потому, что соблюдает некоторые пусть даже им установленные правила, а потому, что не может пережить свое поражение эмоционально. Если же мы изначально исходим из гипотетической ситуации, что Сфинкс задает вопрос: "Какая загадка сохранила бы нам жизнь обоим", то тем самым мы признаем его эмоциональную готовность к тому, о чем говорится в вопросе. Если же он эмоционально готов, ему нужен формально правильный ответ. Формально правильным ответом является текстуально тот же вопрос, но звучащий из уст Эдипа. В этом случае Сфинкс может остаться жив, так как его же вопрос и был более ранним по времени ответом, то есть он сам первый ответил на него, а не вопрошаемый Эдип. Эдип остается жив, так как все-таки ответил правильно.
Загадка Сфинкса существеннейшим образом отличается от перформативного языкового парадокса о Протагоре и Эватле, как это было показано в работе "Языковые парадоксы", ибо в разборки Протагора и Эватла вмешивается реферируемая эмпирическая реальность (какое верховенство признавать: суда или договора, и верховенство суда юридически однозначно для всякой реальной ситуации в правовом обществе).
Однако в виртуальных загадках референция к эмпирической реальности отсутствует, они самоинтерпретируемы. Произвольно взятый принцип - эгоистичный и гуманистичный Сфинкс - работает в качестве перформативного аргумента для значения правильности в функции ответа Эдипа.
Убрав средний член этой коллизии (Сфинкса), способный по определенному принципу осуществить выбор, мы получим парадокс, подобный антиномии о лжеце или антиномии Греллинга. Однако различение релевантности и референции устраняет допустимость превращения их в парадоксы.
Более всего коллизия об эгоистичном и гуманистичном Сфинксе походит на "крокодиловый софизм". Крокодил, отобрав у матери ребенка, предлагает ей отдать его в обмен на правду матери об этом; мать же отвечает: "ты не вернешь мне ребенка". Этот перформативный парадокс существует в выборе ответа матерью. Сказав: "ты отдашь мне ребенка", она рискует его не получить, и после этого оказаться сказавшей неправду. Сказав: "ты не отдашь мне ребенка", она ставит крокодила в затруднительное положение, ибо он не должен отдать ребенка для того, чтобы отдать ребенка. Однако ошибается тот, кто считает, что у матери нет выхода. Ей достаточно, подобно крокодилу, ввести условие в свой ответ: "Ты отдашь мне ребенка, если захочешь", являющееся правдой в любом случае. То есть ей достаточно внести перформативность ситуации в само высказывание как условие.
Вот это внесение перформативности в качестве условия в содержание рассматриваемой ситуации и есть существенное качество самой виртуальной реальности.
Сергей Дацюк